Неточные совпадения
—
Слава Богу! — сказал Максим Максимыч, подошедший к окну в это время. — Экая чудная коляска! — прибавил он, — верно какой-нибудь чиновник едет на
следствие в Тифлис. Видно, не знает наших горок! Нет, шутишь, любезный: они не свой брат, растрясут хоть англинскую!
Нельзя утаить, что почти такого рода размышления занимали Чичикова в то время, когда он рассматривал общество, и
следствием этого было то, что он наконец присоединился к толстым, где встретил почти всё знакомые лица: прокурора с весьма черными густыми бровями и несколько подмигивавшим левым глазом так, как будто бы говорил: «
Пойдем, брат, в другую комнату, там я тебе что-то скажу», — человека, впрочем, серьезного и молчаливого; почтмейстера, низенького человека, но остряка и философа; председателя палаты, весьма рассудительного и любезного человека, — которые все приветствовали его, как старинного знакомого, на что Чичиков раскланивался несколько набок, впрочем, не без приятности.
О чем бы разговор ни был, он всегда умел поддержать его:
шла ли речь о лошадином заводе, он говорил и о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, и здесь он сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно
следствия, произведенного казенною палатою, — он показал, что ему небезызвестны и судейские проделки; было ли рассуждение о бильярдной игре — и в бильярдной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах; об выделке горячего вина, и в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и чиновниках, и о них он судил так, как будто бы сам был и чиновником и надсмотрщиком.
Но наконец она вздохнула
И встала со скамьи своей;
Пошла, но только повернула
В аллею, прямо перед ней,
Блистая взорами, Евгений
Стоит подобно грозной тени,
И, как огнем обожжена,
Остановилася она.
Но
следствия нежданной встречи
Сегодня, милые друзья,
Пересказать не в силах я;
Мне должно после долгой речи
И погулять и отдохнуть:
Докончу после как-нибудь.
По дороге на фронт около Пскова соскочил с расшатанных рельс товарный поезд, в составе его были три вагона сахара, гречневой крупы и подарков солдатам. Вагонов этих не оказалось среди разбитых, но не сохранилось и среди уцелевших от крушения. Климу Ивановичу Самгину предложили расследовать это чудо, потому что судебное
следствие не отвечало на запросы Союза, который
послал эти вагоны одному из полков ко дню столетнего юбилея его исторической жизни.
— Что! — говорил он, глядя на Ивана Матвеевича. — Подсматривать за Обломовым да за сестрой, какие они там пироги пекут, да и того… свидетелей! Так тут и немец ничего не сделает. А ты теперь вольный казак: затеешь
следствие — законное дело! Небойсь, и немец струсит, на мировую
пойдет.
— Что вы! Я только говорю, что он лучше всех здесь: это все скажут… Губернатор его очень любит и никогда не
посылает на
следствия: «Что, говорит, ему грязниться там, разбирать убийства да воровства — нравственность испортится! Пусть, говорит, побудет при мне!..» Он теперь при нем, и когда не у нас, там обедает, танцует, играет…
В другой раз случится какое-нибудь происшествие, и
посылают служащее лицо, тысячи за полторы, за две верст, произвести
следствие или просто осмотреть какой-нибудь отдаленный уголок: все ли там в порядке.
Женитьба на Антониде Ивановне была одним из
следствий этого увлечения тайниками народной жизни: Половодову понравились ее наливные плечи, ее белая шея, и Антонида Ивановна
пошла в pendant к только что отделанному дому с его расписными потолками и синими петухами.
— На предварительном
следствии я отвечал лишь на вопросы, — тихо и спокойно проговорил Алеша, — а не
шел сам с обвинением на Смердякова.
Именье его, состоявшее из двухсот пятидесяти душ в Бронницком уезде под Москвой и в Арзамасском, Нижегородской губернии, в четыреста душ,
пошло на уплату за содержание его и его товарищей в тюрьме в продолжение
следствия.
Ссора, о которой
идет речь, была
следствием той полемики, о которой я говорил.
Но русскую полицию трудно сконфузить. Через две недели арестовали нас, как соприкосновенных к делу праздника. У Соколовского нашли письма Сатина, у Сатина — письма Огарева, у Огарева — мои, — тем не менее ничего не раскрывалось. Первое
следствие не удалось. Для большего успеха второй комиссии государь
послал из Петербурга отборнейшего из инквизиторов, А. Ф. Голицына.
Возбужденные другими, они
идут до крайних
следствий; нет народа, который глубже и полнее усваивал бы себе мысль других народов, оставаясь самим собою.
На этот раз он попался в довольно крупном воровстве, и об нем
шло следствие.
— Стало быть и
следствие уже об этом
идет? — спросил Живин.
— Аким, Аким Сергеев, — торопливо отвечает голос. Ваше любопытство заинтересовано; вы
посылаете разведать, что происходит у вас в соседях, и узнаете, что еще перед вами приехал сюда становой для производства
следствия да вот так-то день-деньской и мается.
Следствие это, должно полагать, очень важное было, потому что тем временем, пока дело
шло, девочке стукнуло уж осьмнадцать лет, и присватал ее за себя человек хороший.
— Очень хорошо, распоряжусь, — сказал он и велел им
идти домой, а сам тотчас же написал городничему отношение о производстве
следствий о буйных и неприличных поступках учителя Экзархатова и, кроме того, донес с первою же почтою об этом директору. Когда это узналось и когда глупой Экзархатовой растолковали, какой ответственности подвергается ее муж, она опять побежала к смотрителю, просила, кланялась ему в ноги.
Во время
следствия и суда все состояние их
пошло прахом.
С необыкновенной для него быстротой Яков Артамонов соображал: конечно, надо оставить Носкова тут у забора,
идти в город, позвать ночного сторожа, чтоб он караулил раненого, затем
идти в полицию, заявить о нападении. Начнётся
следствие, Носков будет рассказывать о кутежах отца у дьяконицы. Может быть, у него есть друзья, такие же головорезы, они, возможно, попытаются отомстить. Но нельзя же оставить этого человека без возмездия…
Гегель, несмотря на всю мощь и величие своего гения, был тоже человек; он испытал панический страх просто выговориться в эпоху, выражавшуюся ломаным языком, так, как боялся
идти до последнего
следствия своих начал; у него недостало геройства последовательности, самоотвержения в принятии истины во всю ширину ее и чего бы она ни стоила.
Во всем реформационном образовании была какая-то недоделка; недоставало геройства
идти до последнего
следствия, недоставало геройства логики: часто ставили громогласно начало и робко отрекались от естественных последствий; часто разрушали здание и берегли мусор и битый кирпич; часто не умели ни благочестиво уважить существующее, ни смело отречься от него.
Не говорим и о той неровности, с которою
шла разработка вопроса в литературе, то останавливаясь, то начинаясь сызнова, то опять затихая: все это могло быть
следствием внешних и случайных причин.
Неизвестный. А то руки, видишь ты, у него не поднимутся! Ох вы, горечь! Я и не таких, как ты, покупал. Любо с вами дело делать. Вашему брату ничего заветного нет, все продаст! Ведь ты, знаешь ли, ты мне за три тысячи полтораста тысяч продал! Теперь с нас по этому документу немного взыщут. А
пойдет следствие о подлоге, так опять-таки нам выгода та, что дело затянется, в Сибирь-то
пойдешь все-таки ты, а не мы. Ты хоть уж покути на эти деньги-то, чтоб не даром отвечать. (Хочет уйти.)
[Напротив, тех людей, которым бывшее крепостное устройство и все общественные отношения, бывшие
следствием его,
шли впрок, можно уподобить гастрономам, расслабившим и изнежившим свой желудок тончайшими изобретениями поварского искусства: ясно, что они, во-первых, будут гораздо крепче держаться за свой изящный стол, нежели бедняки за свою мякину, а во-вторых, если уж принуждены будут сесть на грубую пищу, то гораздо скорее погибнут от нее, нежели те же бедняки, переведенные с мякины на чистый хлеб…]
Пока Алексей справлял семипоклонный начáл, голова раздумывал: «Оставаться ему не годится… Узнает Морковкин про Ветлугу, разом его приплетет… А этот на
следствии покажет, что я
посылал… Съездить, видно, завтра в приказ да выдать бумагу-то… А тенетник-от!.. А мошки-то!.. Приспичило же пострела в такое нужное время!..»
«А ну, как напечатает! — волновался он в нерешимости. — Ведь скандал-то какой! Скандалище!.. А тут Анна… а тут срам, позор… да и
следствие, пожалуй!.. Вернуть его нешто? Уж куда ни
шла тысяча! Дам ему!»
— Нужно вам сказать — только до времени об этом пока никому не говорите, — не в долгом, надо полагать, времени господам Луповицким будет разгром: наедет суд, обыски начнут у них в доме делать,
пойдет следствие.
И повсюду, слышно, розыски
пошли да
следствия.
Дней через шесть на мельницу приехало
следствие. Сняли план мельницы и плотины, измерили для чего-то глубину реки и, пообедав под вербой, уехали, а Архип во все время
следствия сидел под колесом, дрожал и глядел в сумку. Там видел он конверты с пятью печатями. День и ночь глядел он на эти печати и думал, а старуха-верба днем молчала, а ночью плакала. «Дура!» — думал Архип, прислушиваясь к ее плачу. Через неделю Архип
шел уже с сумкой в город.
«Нет, она не барское дитя», — сказал он себе тогда же, и с этой самой минуты у них
пошел разговор все живее и живее, и она ему рассказала под гул голосов, что муж ее уехал на
следствие, по поручению прокурора, по какому-то важному убийству, что она всего два года как кончила курс и замужем второй год, что отец и мать ее — по старой вере, отец перешел в единоверие только недавно, а прежде был в «бегло-поповской» секте.
На кушетке, в надвигающихся сумерках, Палтусов лежал с закрытыми глазами, но не спал. Он не волновался. Факт налицо. Он в части,
следствие начато, будет дело. Его оправдают или
пошлют в"Сибирь тобольскую", как острил один студент, с которым он когда-то читал лекции уголовного права.
Время и место возникновения пожара удостоверено было при
следствии несколькими свидетелями. Из них первые очевидцы пожара, крестьяне Щевелев и Бобылев, увидев, что у барского дома горит крыша, побежали на пожар и нашли дом запертым, а потому отбили замок у входных дверей в нижнем этаже; в антресолях огня еще не было. Когда же они открыли дверь, ведущую на чердак, то
идти туда было уже нельзя.
Следствие между тем
шло своим чередом. Кашин, Охотников и «дедушка» Милашевич дали свои показания в благоприятном для Гиршфельда смысле.
Следствие между тем над Савиным и Мадлен де Межен
шло своим порядком.
Шел знаменитый процесс Судно-Коммерческого банка. Кончался обеденный перерыв. Судебное
следствие было объявлено законченным. Ожидали начала судебных прений — наступал, таким образом, самый интересный момент всякого процесса.
— Погоди, что скажет
следствие и суд, быть может, он не успел растратить и мы потеряли только часть, тогда мы разделим убыток пополам, — заметил Корнилий Потапович. — А теперь потрудись сам
идти в кассу… Будем продолжать проверку.
«Они не
пойдут доносить на меня сами, не придут продавать мне свое молчание, но если от них потребуют показаний, они скажут правду, а эта правда для меня страшнее всякой лжи. Для
следствия нужна только нить, а бусы улик нанижутся сами. Узнают и о моих отношениях к Петухову и Гариновой; позовут и их; а кто знает, будут ли они молчать? Тому и другой я уже составил обеспеченное состояние. Нет, необходимо надо купить у Стешки эту бумагу».
И теперь все еще
идет следствие по этому делу. Малюта пытает Колычевых — родственников Филиппа, а доказательств вины его, настоящих, ясных доказательств, что-то не видно. В минуты просветления это сознает и сам царь.
Но и то бы еще ничего, як бы дело
шло по-старому и
следствие бы мог производить я сам по «Чину явления», но теперь это правили уже особливые следователи, и той, которому это дело досталось, не хотел меня слушать, чтобы арестовать зараз всех подозрительных людей.